Я был миссионер и просветитель, предводитель, художник, акын и гомер.
Этот акын дал дуба у себя в юрте с перепою, то есть умер, загнулся, но пока дошла горькая вестушка до Москвы, мой знакомый переводчик еще лет пять строчил за покойничка все новые и новые сказания и поэмы, и газеты славили акына, не ведая, что его шайтан забрал.
Эти еврейские акыны и ашуги в СССР приучились дуть в одну дуду, их уже не переучишь.
Я был миссионер и просветитель, предводитель, художник, акын и гомер.