бес, беса, муж. Нечистая сила, злой дух в религиозных представлениях христиан.
| употр. как бранное слово, менее резкое, чем чорт.
• Мелким бесом (рассыпаться) перед кем (разг.) - ловко, угодливо льстить кому-либо, заискивать перед кем-нибудь. «Седина в бороду, а бес в ребро» посл. о стариках, поддающихся любовному соблазну.
Старославянское – бъсъ.
Общеславянское – besъ.
Индоевропейское – bhoidh-sos (вызывающий страх, ужасный).
Слово «бес» пришло из древнерусского (в памятниках литературы оно встречается с XI в.).
Древнерусская форма «бъсъ» заимствована из старославянского (церковного), где восходит к общеславянскому besъ из bedsъ и далее – к индоевропейскому корню bhoi- (то же, что и в общеславянском bojatise – «бояться»).
В конечном итоге «бес» возводится к индоевропейскому субстантивированному прилагательному bhoidh-sos – «вызывающий страх, ужасный, страшный».
Родственными являются:
Словенское – bes (бес).
Польское — bies (бес).
Производные: бесовской, бесовщина, бесновать, бесенок.
Бес попутал - оправдание каких-то неправильных, дурных поступков
Мелким бесом (рассыпаться) - всячески угождать, льстить кому-то
Седина в бороду, а бес в ребро - о стариках, поддающихся любовному соблазну
наименование злого духа в древнеславянском язычестве, а затем в христианстве. Это общеславянское слово, восходящее к индоевропейскому: «вызывающий страх», «существо, которого следует бояться». В Священном Писании используется для перевода греческого слова «даймон». В синодальном переводе Ветхого Завета слово «бес» встречается дважды (см. Втор. 32, 17 и Пс. 105, 37), причем в обоих случаях описываются одни и те же ритуальные действия – принесение жертв (иногда человеческих) языческим богам (в церковнославянском переводе «бес полуденный» (см. Пс. 90, 6) никакого отношения к названию злого духа не имеет, обозначает знойный ветер, который дует в Палестине в полдень с юга, иссушая растительность). Эти действия часто воспринимались как служение бесам, поскольку злые силы не только отвращали людей от истинной религии и заражали идолопоклонством, но нередко и вселялись в идолов, в результате чего поклонение последним по существу превращалось в служение бесам (см. 1 Кор. 10, 20). В новозаветных текстах, за исключением Иак. 2, 19, где говорится, что «бесы веруют и трепещут», и 1 Кор. 10, 20, где идолопоклонство приравнивается к бесопоклонству, упоминание о бесах всегда связано с вселением или возможностью вселения злых духов в человека, в животных, в какую-либо местность, с поведением бесноватых и исцелением их (изгнанием бесов) Иисусом Христом, апостолами и неким человеком, совершавшим это именем Иисуса Христа (см. Мф. 8, 31; 17, 18; Мк. 9, 38; 16, 17; Лк. 9, 1; 10, 17; 11, 14; Откр. 18, 2 и др.). Апостолы в Посланиях пользуются прилагательным, образованным от слова «бес»: мудрость «бесовскую» апостол Иаков противопоставляет мудрости, «сходящей свыше» (см. Иак. 3, 15), апостол Павел отмечает, что «бесовскими» могут быть и различные учения, изменившие Божественной истине (см. 1 Тим. 4, 1), и что христианин, окончательно не порвавший с язычеством, раздражает Господа, одновременно приобщаясь Телу и Крови Христовым и «чаше» и «трапезе бесовской» (т.е. употребляя в пищу приносимое в жертву богам) (см. 1 Кор. 10, 20-22).
В христианской славянорусской литературе вместо слова «бес» часто ставится слово «демон», используемое для наименования только злого духа, в отличие от греческой мифологии, в которой с помощью этого слова создается обобщенное представление о некоей невидимой силе, не только злой, но (значительно реже) и доброй. Переводчики раннехристианских отцов и учителей Церкви предпочитали темные силы называть, как правило, не бесами, а демонами. Более широкое распространение слово «бес» получает в аскетической и житийной литературе.
Повышенное внимание к демонам в древней Церкви находит свое объяснение в том, что обращавшийся в христианство языческий мир был сильно порабощен служению злым духам.
Изгнание демонов из человека возможно благодаря совершаемому перед Таинством Крещения чинопоследованию оглашения. В этом чинопоследовании крещаемый сознательно отрекается от «сатаны и всех дел его, и всех ангел его», создавая тем самым предпосылку изгнания из него темных бесовских сил Божественной благодатью, даруемой ему в Таинстве Крещения. Однако и после Крещения эти силы, потерявшие над христианином свое господство, всячески стараются оказывать на него пагубное воздействие. Поэтому под знаком борьбы с ними проходит фактически вся последующая жизнь христианина. Силы тьмы не беспокоят лишь тех, кто после Крещения снова становится пленником греха и не оказывает злу никакого сопротивления. Бесовское воздействие бывает, как правило, скрытым, поэтому борьба с бесами на языке аскетики часто называется «невидимой бранью».
Явления нечистой силы в виде отвратительных животных с рогами, хвостом, копытами и т.п. – также реальность духовного мира, и их не следует воспринимать лишь как плод народных суеверий и фольклорных представлений. Обличье бесов в таких явлениях не что иное, как символ их скотского состояния, в котором они оказались после своего восстания против Бога. Бесы могут вселяться в человека и жить в нем, воздействуя на его рассудок и волю. Это воздействие доставляет бесноватому много физических и душевных страданий, однако само по себе не может привести его к вечной гибели. Более того, эти страдания иногда становятся для него очистительными. Вселение бесов или другие способы их воздействия на человека никогда не совершаются помимо Божественной воли. Поэтому народные поверья, признающие при наведении порчи безраздельную власть одного человека над другим, являются глубоко ошибочными.
В христианском искусстве бесы или демоны не персонифицируются и изображаются в контексте библейских сюжетов в различных видах. Чаще всего это маленькие антропоморфные фигурки черного, серого или синего цвета, с крыльями или бескрылые, с вздыбленными волосами. Под влиянием античных образов, например Сатира, бесы изображаются покрытыми шерстью, с копытами, хвостом и рожками. Зооморфные изображения бесов или диавола, как правило, связаны с соответствующими ветхозаветными текстами: в сюжете грехопадения – змий, в истории Ионы – дракон, в иллюстрациях Псалма 90 – лев, дракон, аспид, василиск.
, беситься
Мелким бесом (рассыпаться) перед кем (разг.) - ловко льстить кому-л., заискивать перед кем-н.
► Уж как он Танею прельщался, как мелким бесом рассыпался. А. Пушкин.
Седина в бороду, а бес в ребро - пословица о стариках, поддающихся любовному соблазну.
С жиру беситься (разг.) - привередничать от чрезмерно сытой жизни.
► Он избалованный барчук и бесится с жиру.
(греч. даймон — демон) — злой дух, слуга «князя бесовского» — диавола и сатаны, которому приносят свои жертвы язычники (1Кор.10:20). Бесами и в Ветхом и в Новом Заветах названы идолы, ложные боги (Втор.32:17 ; Отк.9:20). Бесом назван нечистый дух (Лук.8:27,29), то есть сатана (см.).
злобное бесплотное существо, злой дух, нечистая сила, демон, черт, лукавый, слуга диавола, постоянно пытающийся соблазнить человека на грех и погубить душу.
БЕС, а, м.
1. В религии и народных поверьях: злой дух. Умён (хитёр) как б. (очень умён, хитёр; разг.). Б.-искуситель (о том, кто искушает, соблазняет; шутл.). Б. попутал когон. (самому непонятно, как мог так поступить; разг. шутл.).
2. перен. О живом, ловком, задорном человеке (разг.). Б.-девка.
• Мелким бесом рассыпаться (разг.) угодливо льстить, юлить, лебезить.
Какого беса? (прост.) то же, что какого дьявола?
| прил. бесовский, ая, ое. Бесовское наваждение.
м.
Злой - по религиозным представлениям - дух, искушающий человека; нечистая сила.
— Б. у языческих славян обозначал высшее враждебное для людей существо: слово бог, по всей вероятности, употреблялось в значении доброго божества, Белбога, а бес — в значении Чернобога. После принятия христианства древние эти слова не были забыты, но только изменили свое значение: первое стало обозначать Бога христианского, второе же — дьявола. У христианских летописцев этим же словом обозначаются вообще языческие божества. Славяне-язычники верили, что земля в продолжение всей зимы остается под властью бесов, и таким образом в славянской дуалистической мифологии бесы были олицетворением темноты и холода. Они, вероятно, тогда не имели еще значения представителей нравственного зла, получили же это значение только под влиянием христианства и в особенности богомильского учения.
Ср. Крек: "Einleitung in die slavische Literaturgeschichte", стр. 166, 404.
И. Л.