Неровная местами перекошенная городьба словно увязла в грязи и навозе, внутри теснились убогие домишки под соломой, тесно налепленные вокруг детинца с амбарами, складами и казармами, а над всем этим расползался смог из дыма, пыли и невесомого пуха одуванчиков, в серой пелене которого ярко сверкали позолотой купола Троицкой церкви.
Домики окружала потемневшая городьба, выслав ближе к вершине холма сторожевую вышку, на которой сейчас бесновался, размахивая руками и что-то крича, бородатый человек с луком в руках.
Хотя стена тоже не вечна – вот уже задымилась кое-где городьба, и слышны удары топора, пришельцы, убедившись, что снаружи слеги не отодвинуть, взялись прорубать себе путь.