Значения слова исихазм

(от греч. r\ovyia — покой, безмолвие, отрешенность), мистическое течение в Византии. Понятие «И.» включает два аспекта. В более общем смысле слова И. — этико-аскетическое учение о пути человека к единению с Богом через «очищение сердца» слезами и через сосредоточение сознания в себе самом; для этого была разработана система приемов психофизического самоконтроля, имеющая некоторое внешнее сходство с методами йоги (наклонная сидячая поза, регулировка дыхания и движения крови, последовательное недоверие к самопроизвольным «помыслам», практика т. н. молитвы Иисусовой, предполагающая сосредоточенное повторение одной и той же фразы несколько тысяч раз подряд, и т. п.). Это учение было создано- египетскими и синайскими аскетами IV-VII вв. (Макарий Египетский, Евагрий, Иоанн Лествичник); в условиях религиозной реставрации XIV в. оно претерпело обновление и развитие, но отнюдь не было создано заново. Лишь в таком смысле можно говорить об И. Григория Синаита, а также его русских последователей (напр., Нила Сорского). В более узком смысле под И. подразумевается религиозно-философское учение, разработанное Григорием Паламой в спорах с представителями теологического рационализма и включающее тезис о различии сущности и энергий Бога (доктрина о несотворенности «Фаворского света»). Паламизм, исторически соединявшийся также с общественно-политической позицией - поддержкой императора Иоанна Кантакузина, после продолжительной борьбы был признан на Влахернском поместном соборе в 1351 г. официальным православным учением.

Сергей Аверинцев.

София-Логос. Словарь

(греч. «покой», «безмолвие», «отрешенность»)

   целокупное учение-действие, направленное на стяжание Святого Духа и обожение души и тела. Высочайшей целью исихазма является преображение и обожение всего человека по образу воскресшего Иисуса Христа. Исихасты учили, что неизреченный Логос, Слово Божье, постигается в молчании. Созерцательная молитва, отказ от многословия, постижение Слова в его глубине – вот путь познания Бога, который исповедуют учители исихазма.

   В центре исихастского молитвенного делания стоит призывание имени Господа, ибо так сказано в Священном Писании: всякий, кто призовет имя Господне, спасется (Деян. 2, 21). Именно в форме так называемой Иисусовой молитвы исихастская традиция получила распространение на Руси. Большое значение для исихастской практики имеет созерцание Фаворского света – того света, что видели апостолы во время преображения Господа Иисуса Христа на горе. Через этот свет, нетварный по своей сущности, подвижник входит в общение с Непостижимым Богом. Исполняясь этим светом, он приобщается божественной жизни, преображается в новую тварь. «Человек не может стать богом по природе, но может стать богом по благодати», – утверждали они. Обожение и есть конечная цель всякого духовного делания.

   В первой половине XIV в. основные теоретические положения исихазма были обоснованы в сочинениях Григория Синаита, Николая Кавасилы и, в особенности, Григория Паламы – создателя фундаментального учения о сообщаемости Божественных энергий, которое имело чрезвычайное значение для аскетической практики. К последователям исихазма на Руси принадлежали прпп. Сергий Радонежский, Нил Сорский и другие подвижники.

 ♦ (ENG Hesychasm)

 (греч. hesychia - покой)

   система, получившая распространение благодаря монахам Греческой православной церкви в 14 в. Подчеркивает разработку аскетических упражнений и усиливает значение божественного спокойствия во время молитвы. В более широком смысле - название созерцательной традиции Восточного православия. Называется также паламизмом, по имени Григория Паламы (ок. 1292-1359), одного из видных представителей И.

(от греч. hesichia - покой, тишина, безмолвие, отрешенность)

   течение мистического православия, распространенное в основном в Византии. В узком смысле под И. понимается религиозно-философское учение византийского богослова Григория Паламы (XIV в.). В более широком смысле И. - это этико-аскетическое учение о пути человека к единению с Богом, созданное египетскими и синайскими аскетами Макарием Египетским, Евагрием Понтийским, Иоанном Лествичником в IV–VII вв. Оно понималось его адептами как благодатное искусство, "Художество из художеств", основой к-рого является особый метод внутренней (духовной) молитвы, передававшийся ученику устно, на примере, под духовным руководством учителя. Впервые письменно изложено в трактате XI в., приписываемом Симеону Новому Богослову, позднее излагался в соч. Никифора-монаха (XIII в.), в трудах Григория Синаита (XIV в.) и др. Метод И. направлен на достижение путем сосредоточенности ума или духа божественной любви и познания духовных вещей. Сосредоточенность достигается особым положением тела, регуляцией (задержкой) дыхания, обращением всего внимания на короткую, с каждым вздохом повторяемую молитву: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного". В результате молитва становится как бы второй природой монаха, его сердце очищается от любых мыслей, всего внешнего и на определенном этапе сфера психического, где ум еще в движении, оставляется и начинается молитва созерцательная, без слов, в к-рой сердце в молчании, в абсолютном покое и "восхищении" раскрывается перед Богом. Это полное слияние человека с Богом, когда человек уже не знает, в этом ли он веке или в жизни вечной, иногда называют исступлением, экстазом. Во время молитвы запрещено придавать Божеству к.-л. образ (ибо это начало "прельщения"), чтобы ум в себе познал начертание боговидного образа и усмотрел мысленную и неизреченную доброту и любовь Бога. Эта сообщаемая душе человека любовь есть Божественная энергия, прямое приобщение человека к Божественному Свету. Признаком приобретения истинной любви к Богу является "любовь к ближнему своему". В дальнейшей духовной практике экстаз сменяется постоянным переживанием опыта божественной реальности. Метод И. имеет много общего с духовной практикой мусульманского суфизма, йоги, буддизма, кришнаизма и др. вост. религиозных учений и может быть определен как православная медитация. И. оказал заметное влияние на учения ряда рус. мыслителей, отшельников. Большой интерес к нему проявлял современник Григория Паламы Сергий Радонежский, к-рый посылал на Афон своего ученика. Наиболее очевидное влияние греч. И. оказал на скитский образ жизни и мистико-аскетическое учение главы нестяжателей старца Нила Сорского и его последователей - старца Вассиана Патрикеева (князя Васьяна Косого), игумена Троице-Сергиевого монастыря Артемия Троицкого и др. Оплотом И. на Руси стал Кирилло-Бело-зерский монастырь на новгородской земле, с к-рым были связаны Нил Сорский и его ближайшие последователи, к-рый славился строгостью дисциплины и полным нестяжанием. По мнению Нила Сорского, главный подвиг монашеской жизни - борьба со страстями, сохранение ума и "сокровенного сердца человека", т. е. глубин сердца, "без дурных помыслов", в "целомудрии и чистоте", а важнейшим средством достижения этого является созерцательная ("умная"), т. е. исихиастическая, молитва, противопоставляемая молитве обыкновенной, словесной, читаемой в ходе церковной службы. "Кто молится только устами, не заботясь об уме, тот воздуху молится: Бог внимает уму…" Внутреннюю молитву, считал он, нельзя нарушать ничем внешним, даже пением или чтением псалмов, поскольку Бог является человеку в безмолвии и покое. "Умная" молитва, в понимании Нила Сорского, не только очищает тело, душу и ум человека, но и является высшей целью монашеского самосовершенствования, поскольку она выше всех добродетелей. Т. обр., следование моральным предписаниям оказывается только начальным и вспомогательным средством для мистической практики. Вся внешняя религиозная обрядовость, а также искусственные приемы монашеского аскетизма (умерщвления плоти) оцениваются им как нечто второстепенное, уводящее от истинного пути. Поэтому идеи Нила Сорского оказались практически в стороне от преобладающего церковно-обрядового направления православия в России. Инок, в его понимании, должен отрекаться от всех своих прежних привычек, привязанностей, от всего мирского. Внешняя жизнь инока должна сводиться к духовно-нравственным наставлениям и советам, а монастырей - к реализации себя как религиозно-нравственных центров, источников духовного "слова". Идеи Нила, Сорского в отличие от господствовавших предполагали | большую личную свободу, терпимость, самостоятельное мышление и сближались с идеями религиозного протеста | ("ересями"), стремившимися к евангельской чистоте. Они оказались предтечей идей Максима Грека, послужили общей основой учений Башкина, Феодосия Косого, князя А. Курбского. В XVIII в. дело Нила Сорского и рус. старчества продолжил Паисий Величковский, издавший в России энциклопедию христианского аскетизма - "Добротолюбие", его имя связано с историей Оптиной пустыни. "Оптинское" движение в православии XIX в. оказало глубокое влияние на творчество Гоголя, Достоевского и др. рус. писателей и религиозных философов, воспринявших самую | суть теории и практики И. как пути внутреннего духовного | перерождения. Постоянно касается, напр., идей И., обращаясь к творениям вост. отцов церкви, Флоренский в своей православной теодицее "Столп и утверждение истины", в работе "Об имени Божием" и др. Это идея не идеального касания, а реального вхождения "в недра Божественного Триединства" как приобщения самой Истине, идея очищения и пассивного открывания перед Богом своего сердца и ожидания нисхождения в сердце энергии Божественной любви; идея венчания "умного делания" аскета блажен! ством абсолютного ведения и т. д.

   ◘ Л и т.: Добротолюбие. М., 1993. Т. 1–5; Мистическое богословие. Киев, 1991; Памятники византийской литературы IX и XIV вв. М., 1968; Нила Сорского Предание и Устав (Спб.), 1912; Флоренский П. А. Соч. Т. 1–2. М., 1990; Флоровский Г. В. Византийские отцы V–VIII вв. Париж, 1933; М., 1992; Кривошеий В. Аскетическое и богословское учение св. Григория Паламы // Seminarium Kondakovianum, VIII. Praha, 1936; Зеньковский В. В. История русской философии. Л., 1991. Т. 1, ч. 1. С. 31–54; Хоружий С. С. К феноменологии аскезы. М, 1998.

   В. Л. Курабцев

   разновидность христ. мистического мировоззрения. Понятие «И.» происходит от греч. hesychia, что означает спокойствие, молчание, тишина и уединение. В широком смысле этот термин применялся для обозначения подвижничества восточнохрист. отшельников (аскетов и молчальников). Мистикоаскетическая традиция в монашестве сложилась в 4–6 вв. Соответствующая идеология была привнесена на Русь с переводами Синайского, Скитского и, возможно, Египетского патериков, появившихся в 11 в. Древнейшую русскую мистико-аскетическую традицию представляет киево-печерское монашество. Понятие «И.» прилагают к вполне конкретному частному случаю мистикоаскетической практики и соответствующей ей теории, отождествляемой с богословско-философским учением Григория Паламы (1296–1359), к-рый доказывал возможность прижизненного обожения путем полного отречения от мира с последующим погружением в непрестанную молитву, открывающую видение божеств, света и соединение с божеств, энергией. Эта энергия наделялась всеми свойствами трансцендентности (несотворенность, нематериальность, вечность), однако сущностью божества не являлась. Сущности Бога и его энергии различаются как непознаваемое и познаваемое. Отмежевываясь т. обр. от пантеизма, паламиты утверждали единство сущностных и несущностных самопроявлений Бога в энергиях. Только к несущностной сфере раздвоенного трансцендентного относится т. наз. синергия, или достигаемое в молитвенном экстазе соединение с божеств. благодатью. И. смыкается с мистико-аскетической традицией монашества, абсолютизировавшей дуалистический принцип христ. онтологии, согласно к-рой множественный, неустойчивый в своей текучести и несовершенстве тленно-тварный мир, а также Бог как безначально-бесконечная, простейшая, неизмеримая и единая первопричина абсолютно разграничены, вследствие чего идеальное оказывается несопричастным материальному. Цель И. сводилась к стремлению преодолеть онтологическую данность путем освобождения от оков здешнего земного бытия, вырваться из плена тленности и победить смерть. В результате напряженной внутренней работы (пост, упражнения, молитва) активно-деятельный импульс личности претворялся в энергийность, края делала человека сопричастным благодати и общению с Богом. Напрашивается вывод о преодолении доктриной И. дуализма и реабилитации плоти, к-рая не должна в такой интерпретации быть источником зла. Человек как бы предстает в цельности своей, а не в рассеченности двух составляющих его природ. Однако в границах христианской доктрины обожение оказывается лишь максимально возможным приближением к Богу, крое не предполагает сущностного слияния тварного и духовного. Постулат о цельности и гармоничности природы человека оказывается иллюзорным на фоне непоколебленного дуализма заданной христ-вом ценностно-бытийной схемы.

   Совершенствование и преображение природы человека относятся к мистическому экстазу. Мировоззренческие основания мистического ядра доктрины И. не имеют корней в христ. онтологии, но, вступая в противоречие с ней, все-таки уживаются с осн. догматич. принципами.

   Палама развивал свое учение в спорах с византийскими гуманистами (Варлаамом Калабрийским, Акиндином, Никифором Григорой), продолжавшихся с 1340 по 1351, когда И. был признан офиц. доктриной восточнохрист. церкви. У противников Паламы имелись основания обвинять приверженцев умной молитвы в еретичестве. Проникновение идей И. на Русь связывают в первую очередь с деятельностью назначаемых в Константинополе митрополитов, и прежде всего Киприана и Фотия. Делаются попытки отождествить с И. взгляды Сергия Радонежского и Афанасия Высоцкого, к-рые симпатизировали исихасту Киприану. Единственное, что идейно сближало деятелей древнерусской церкви с И., это общая для всей аскетичной монашеской традиции апология духовного подвига. Отсутствие прямого параллелизма между исихастскими исканиями в Византии и идейнорелиг. жизнью Древней Руси хорошо иллюстрирует книжность 14–15 вв., отражавшая наряду с проникновением исихастских идей собственные идейные искания. Предпосылки для широкого усвоения идей И. на Руси сложились в кон. 15 в., когда Московское гос-во в связи с идеологическим обоснованием единодержавия объявило себя преемником византийского наследства. Сочетание традиций русского православия и отшельничества исихастского типа в то время олицетворяет собой фигура Нила Сорского. Однако, будучи хорошо знаком с афонским аскетизмом 15 в., он сознательно делает выбор в пользу русской традиции монашеского уединения. Те культурные явления, к-рые связываются с воздействием И., имеют отношение не столько к паламизму, сколько к исихии анахорегов-отшельников. Соответственно и Сергий Радонежский, и Нил Сорский могут считаться исихастами не в паламитском, а в древнем значении термина. В этом смысле может быть назван исихастом и родоначальник русского монашества Феодосий Печерский. Древнерусские идеологи уединенной молитвенной аскезы так и не восприняли идей Паламы об обожении. Не привился в русском монашестве и равнодушный к мирским чаяниям эгоистический индивидуализм безмолвствующих в молитве.

   На Руси уединение от мира предполагало возврат к нему через любовь. В древнерусском монашестве преодолевается соблазн полного отрешения от мира, отсюда нек-рое смягчение в оценках плотского и соответствующая этому посильная аскеза. Уход от мира являлся средством совершенствования ради служения миру. Новый всплеск интереса к И. произошел на рубеже 19–20 вв. В последнее время на волне увлечения мистикой в России вновь возродился интерес к И.

   В.В. Мильков, А.Е. Петров