С покорностью птицы перед змеей, чувствуя, как цепенеет разум от ощущения бродящей рядом смерти, колдунья наблюдала за пляской красных точек в глазах ребенка, словно в непроглядной ночи вспыхивали угли недогоревшего костра.
К женщинам, пусть и колдуньям, на таких сборищах все равно относились пренебрежительно, так что успех схватки зачастую зависел только от того, насколько хорошо удавалось объяснить лорду-правителю угрозу, нависающую над глупыми вояками.
Как позже выяснилось, так оно и было, поскольку сразу же, как только мама начала у нее работать, колдунья взяла с нее честное слово, что никто и никогда не узнает о том, какие именно ритуалы она проводила.
Перепоручив его заботам Ворона (Веденя долго охал и ахал над жеребцом, выражая свое восхищение им, а заодно и «наметившейся тенденцией»), колдунья позвала Лихослава в дом.