Значения слова колокола

мн.
Оркестровый ударный музыкальный инструмент, представляющий собою набор
металлических трубок, подвешенных к металлической или деревянной раме.

— В церковном предании, приписывающем введение при христианском богослужении металлических К. Павлину, епископу испанскому (353 — 431), рассказывается очень поэтическая легенда о том, что прототипом для них послужили полевые цветы — колокольчики, мелодического шелеста которых заслушался однажды этот епископ. В сочинениях самого Павлина, однако, о К. вовсе не упоминается; в исторических памятниках Запада впервые говорится об устройстве К. (при церквах Рима и Орлеана) лишь в VII в. Вероятнее предположение, что мысль об употреблении К. при богослужении возникла под влиянием колокольчиков (tintinnabulum), бывших в употреблении у римлян (и раньше — у египтян и евреев) для призыва домашней прислуги и рабов, для подачи сигналов в общественных собраниях и т. п. Во время гонений на христиан об употреблении К. не могло быть и речи; призыв к богослужению производился через особых лиц из низших клириков (называвшихся на Востоке лаосинактами — народособирателями). Позже в монастырях призывали в храм возглашением перед дверями каждой келлии аллилуйя, а еще позже вошли в употребление в монастырях и приходских церквах била (см.). После Константина Великого вошли было в употребление для той же цели духовые инструменты — трубы. В VIII в. К. на Западе были при церквах в общем употреблении, благодаря Карлу Великому. Делались они тогда из сплава меди и олова; позже к этим металлам стали прибавлять железо и даже серебро. Папа Иоанн XIV установил обычай "крещения" К., при котором каждому К. давалось имя какого-либо святого, что на Западе существует доселе, причем К. усвояется сила своим звоном прогонять бесов и даже болезни. На большом К. в Женеве значится надпись: Pestem fugo, pello daemones. На Востоке К. появились в первый раз лишь в середине IX в., когда по просьбе императора Василия Македонянина (867—886 г.) венецианский дож Орсо прислал в Константинополь двенадцать К. для вновь сооруженной церкви. Это нововведение сначала не привилось на Востоке, который долго оставался при своих билах. Только со времени занятия Константинополя крестоносцами (1204) К. вновь стали в нем появляться. Сначала К. были очень небольшой величины. Когда, в XI в., при соборной церкви города Гильдесгейма был повешен К. в 100 пудов, то он всем казался чудом. В Россию К. перешли не из Византии, а с Запада, на что указывает уже их русское название (от нем. Glocke, древнее Clocke). Первое упоминание о них в летописях относится к 988 г. В Новгороде К. появились при церквах в самом начале XI в. В домонгольский период существовали уже при Десятинной и Ирининской церквах в Киеве, во Владимире на Клязьме (около 1170 г.), в Новгороде Северском, в Полоцке. К. русские были также сначала небольшой величины: когда архиепископ новгородский Макарий, в 1530 г., соорудил для софийской церкви К. в 250 пудов, то летописец замечает, что "такого николиже не бывало". Сами русские стали лить К. впервые в Киеве, в середине XIII в.; после татарского ига они снова привозились из-за границы, по крайней мере, в Русь северо-восточную. С XVIII столетия К. стали делаться в России, местными средствами, хотя иногда и иностранными мастерами. От процентного содержания различных металлов зависит степень звучности и его тембр. В недавнее время (в 1889 г.) сооружен в Харькове К. из чистого серебра (с необходимой лигатурой), единственный, кажется, в целом мире (см. Звон). Прежде, чем быть помещенным на колокольню, каждый К. освящается архиереем или священником по особому чинопоследованию, помещаемому в "Большом требнике" (См. Звон колокольный).

H. Б - в.

В настоящее время колокололитейным делом в России занято 25 заводов, с ежегодным производством в 923000 руб. На Западе лучшими колокольными заводами славятся Голландия и Бреславль, а у нас Москва, Ярославль, Воронеж, Валдай, Кострома, и Енисейск. Московские К. известны чистотой и силой звука. По форме, различной как в главном контуре, так и в частностях, К. бывают трех главных типов: русского, западноевропейского и китайского. Самая главная и общеупотребительная форма нашего К., в котором поперечник основания (или диаметр отверстия) равен высоте его с ушами, составляющими, в свою очередь, седьмую часть высоты и изготовляющимися в зависимости от величины К., с двумя или четырьмя отверстиями. Поперечник верхнего пояса, при начале надписей или украшений, составляет около двух третей поперечника в краях. В западноевропейских К. поперечник сравнительно больше, чем в наших К., а высота меньше — около 7/8 основания. Резкое отличие их — уши, отливаемые в виде кольца для более удобного раскачивания К. Звук их резкий и сильный, но короткий, наших же — не резкий, но продолжительный. Форма китайских К., схожих отчасти с индийскими и японскими, отличается большой сжатостью снизу: поперечник основания немного более поперечника верхнего пояса и почти вдвое меньше высоты. Другое отличие их — полукруглые или острые городки, украшающие края их. Китайские К. некрасивы, звук их глух и непродолжителен.

Замечательные K. России. Уже исстари Россия славилась своими К. До Петра в одной Москве колоколов было так много, что только из лишних в зиму 1700 г. отлили 100 больших и 143 малых пушек, 12 мортир и 13 гаубиц. К. свыше 1000 пудов находятся при многих монастырях. Древнейший и огромнейший К. в Москве "Царь Колокол", переливавшийся несколько раз, начиная с XVI в., и весящий 12327 пудов. При Елизавете Петровне, в 1760 г., отлит К. в 3351 пуд, разбившийся в 1812 г. Взамен его в 1817 г. отлит новый в 4000 пудов (большой успенский). Такого же веса К. имеется и в Троице-Сергиевой лавре, отлитый в 1748 г. Два К. замечательны по своему певучему звону: Саввино-Сторожевский в Звенигороде и Симоновский в Москве. Оба отлиты в XVII в. Совершенно особо от всех русских К. стоят знаменитые ростовские звоны: сысоевский, акимовский, егорьевский и два будничных, которые известны всей России и упоминаются во многих исторических и археологических памятниках. Всего К. в ростовской соборной церкви 13, и 9 из них именные: наиболее старинные и крупные — "Сысой" и "Полиелейный", оба в 2000 пудов. Музыкальным строем колоколов известен у нас священник Израилев (см. ниже), о вечевом колоколе см. Вече. Об угличском К. — см. Ссыльный колокол.

Второе место по богатству К. занимает Англия, где звонить в К. — любимое народное увеселение. Там есть даже общества любителей К., общества звонарей. Но благодаря исчезновению монастырей, число К. стало уменьшаться. Известные по всей Англии К.: "Большой Том" на Christ-Church-College в Оксфорде (425 пудов) и "Великий Петр" в йоркском соборе (602 пуда). Во Франции самый старинный и большой К. "Бурдон", в соборе Парижской Богоматери (800 пудов). Италия. Рим имеет лучшие К.: в соборе св. Петра (835 пудов), на Капитолии (534 пуда) и др. В Германии сохранились К. от древнейшего времени. Самый древний — 1144 г. в Иггенсбахе, в Нижней Баварии; затем 2 К. — XIII в., 6 — XIV в., 8 — XV в. и т. д. Самый большой К. — в кельнском соборе (Kaiserglocke, 1600 пудов). В Австрии известен своими размерами К. на башне церкви св. Стефана в Вене (989 пудов). В Швеции есть оригинальные по материалу К. из стекла (в Упсале), издающие превосходный звук. В средневековых легендах Западной Европы рассказы о К. занимают немалое место — звон К. является в них молящим, радостным, гневным; сами К. любят свои места, неохотно покидают церковь, именем покровителя которой они освящены; звонят сами без участия людей, что обыкновенно считалось предвестием бедствия.

В. Р.

Колокола (campana — итал., cloches — фр., Glocke — нем.) средних размеров и колокольчики включены уже давно в разряд ударных музыкальных инструментов, имеющих определенную звучность. К. бывают различных величин и всех строев. Чем К. больше, тем ниже его строй. Каждый К. издает только один звук. Партия для К. средних размеров пишется в басовом ключе, для К. малых размеров — в скрипичном. К. средних размеров звучат октавой выше написанных нот. Набор К. средних размеров имеет следующий объем:

Применение К. более низкого строя невозможно, вследствие их размеров и веса, которые препятствовали бы их помещению на сцене или эстраде, так как для звука до в первой октаве потребовался бы К. весом в 2862 кг, а для звука на октаву ниже К. церкви св. Павла в Лондоне, весом в 22900 кг. О более низких звуках и говорить нечего. Они потребовали бы новгородского К. (31000 кг), московского (70500 кг) или Царь-К. (350800 кг). В 4-м акте оперы "Гугеноты" Мейербер применил для набата наиболее низкие из употребительных К., издающих звуки фа в 1-й октаве и до во 2-й. К. применяются в оркестрах симфоническом и оперном ради особых эффектов, связанных с сюжетом. В партитуре пишется одна партия для К. числом от 1 до 3 К., строи которых обозначаются в начале партитуры. Звуки К. средних размеров имеют торжественный характер.

Набор К. (всяких величин), настроенных по диатонической или хроматической гамме, называется курантами (carillon — фр., Glockenspiel — нем.). Такой набор больших размеров помещается на колокольнях и находится в связи с механизмом башенных часов или клавиатуры для игры. Куранты применялись и применяются преимущественно в Голландии, Нидерландах. При Петре Великом на колокольнях церкви св. Исаакия (1710) и в Петропавловской крепости (1721) были помещены куранты. На колокольне Петропавловской крепости куранты возобновлены и существуют доныне. Куранты находятся также в Андреевском соборе в Кронштадте. На ростовской соборной колокольне настроенные К. существуют с XVII столетия, со времени митрополита Ионы III Сысоевича. В настоящее время на строй К. обратил особое внимание протоиерей Аристарх Александрович Израилев, построивший акустический прибор для точного определения числа колебаний звучащих тел, состоящий из набора 56 камертонов и особого аппарата подобного метроному. Гармонически настроенные К. протоиерея Израилева находятся: на колокольне Аничковского дворца, Казанского собора в Петербурге, в дворцовой церкви в Орианде, Киеве, Нижнем Новгороде, Гефсимании близ старого Иерусалима при храме Марии Магдалины (см. "Журнал Русского Физико-химического Общества", т. XVI, 1884 г. и стр. 17, "Русского Паломника", 1887 г., № 17). Набор маленьких К., применявшийся к комнатным часам, носил также название курантов. В настоящее время в театрах стали применять К.-колпаки (timbres) из литой бронзы с довольно тонкими стенками, не столь громоздкие и издающие более низкие звуки, чем набор обыкновенных театральных К. Объем набора таких К.:

Для колоколен изобретен в 1893 г. англичанином Герингтоном набор цилиндров разной длины из особенного металлического сплава с бьющими по ним молотками. От той или другой длины цилиндров зависит высота звука, от большего или меньшего диаметра — сила. Цилиндры поддаются точному строю и не столь массивны, как К. Набор маленьких колокольчиков (Glockenspiel, Jeux de timbres, Jeux de cloches) был известен в прошлом столетии, их применяли изредка Бах и Гендель в своих произведениях. Набор колокольчиков был впоследствии снабжен клавиатурой. Такой инструмент применил Моцарт в своей опере "Волшебная флейта". В настоящее время колокольчики заменены набором стальных пластинок. Этот весьма употребительный в оркестре инструмент называется металлофоном (см.). Играющий бьет по пластинкам двумя молоточками. Объем металлофона:

Этот инструмент иногда снабжен и клавиатурой.

Н. Соловьев.

ударный инструмент, комплект металлических трубок — колоколов различного размера, свободно подвешенных на перекладине и относительно точно настроенных. Полный комплект колоколов — хроматический звукоряд в две октавы от С до с1. Звук извлекают колотушкой.

 ♦ (ENG bells)

   Колокола используются в христианском богослужении по крайней мере с 6 в. Большие К. созывали верующих на богослужения. К. поменьше использовались во время мессы и на похоронах; иногда колокольчики прикреплялись к облачению священников.

Первые сведения о московских колоколах относятся к 1338, когда московский князь Иван Калита в знак зависимости Тверского княжества от Москвы привёз с собой знаменитый колокол из тверского Спасского собора. Первые летописные сведения об отливке колоколов в Москве относятся к 1346: «Того же лета на Москве князь великий Симеон Иванович и с братиею своею Иваном Ивановичем и Андреем Ивановичем слиаша три колокола больших, а два меньших и лил их мастер Борис Римлянин». После 1346 московское летописание свидетельствует лишь о привозе в Москву «пленных» колоколов из покорённых городов и княжеств — Городца, Твери, Пскова, Смоленска и др. В 1478 великий князь московский Иван III взял из Новгорода вечевой колокол. В столкновении с Ливонским орденом в 1480 русские взяли в Феллине и Тарвасте в числе другой военной добычи множество колоколов; таким образом во многих московских церквах оказались колокола иностранного производства. В 1474 послом Семёном Толбузиным из Италии в Москве был привезён Аристотель Фиораванти — не только архитектор, но и литейщик; в 1490 из Италии прибыл пушечный мастер Яков, в 1494 — Пётр-пушечник, в ноябре 1504 послы вновь привезли пушечных мастеров. В 1479 Фиораванти построил «Пушечную избу» — первый пушечно-литейный завод; он находился «у трёх мостов из Фроловских (ныне — Спасских) ворот в Китай-город» и сгорел в 1489. Позже был построен новый завод на р. Неглинной (ныне Пушечная улица), где под названием «Пушечный двор» просуществовал несколько столетий.

В XVI в. в Москве литейное искусство процветало. В 1503 Иван III повелел Петру Фрязину — мастеру, выписанному Аристотелем Фиораванти из Милана в 1494, — отлить огромный для своего времени колокол, который весил около 400 пудов.

Тем не менее Иван IV Грозный, как и его предшественники, продолжал свозить колокола в Москву из покорённых городов. Так, в Чудовом монастыре Кремля оказались колокола, вылитые в Пскове литейщиками Матвеем и Кузьмой Михайловыми.

Колокола, отлитые в Москве повелением Ивана IV Грозного, до начала XX в. сохранялись в Вознесенском монастыре в Кремле и в Новодевичьем монастыре. При его сыне, Фёдоре Ивановиче, на Пушечном дворе работали исключительно русские мастера под руководством А. Чохова. В правление царя Бориса Годунова был отлит благовестник в 2450 пудов для Успенского собора Московского Кремля. Этот крупнейший для своего времени колокол вызывал восхищение у современников (перелитый из прежнего Большого благовестника с прибавлением в весе так называемый Годуновский колокол затем трижды переливался и дошёл до наших дней под именем «Большого Успенского»); из документов Пушкарского приказа следует, что лил его Чохов с учениками.

Колокола создавались не только на пожертвования царей или богатых людей, но и на средства прихожан — такие колокола назывались обыкновенно «мирскими» (то есть созданные миром, или группой прихожан, — «доброхотными дателями»).

С восшествием на престол Михаила Фёдоровича Романова (1613) деятельность Пушечного двора переключается на массовое литьё колоколов для московских церквей, монастырей и соборов. Среди многочисленных учеников Чохова — мастера Кондратий Михайлов, Онисим Радишевский, Григорий Наумов, Алексей Никифоров, Алексей Якимов, Кирилл Самойлов, Игнатий Максимов. Начиная с 1616 они отливают колокола для многих монастырей и церквей Москвы, несколько колоколов для колокольни «Иван Великий». Выдающимся памятником колокололитейного искусства того времени считается дошедший до нашего времени колокол «Реут», отлитый в 1622 Чоховым для Успенской звонницы. После смерти Чохова ведущее место на Пушечном дворе занял нюрнбергский мастер Ганс Фальк. В 1641 он отлил для «Ивана Великого» «воскресный» колокол в 827 пудов; после переливки (1652) в народе его называли «патриаршим», а в документах — «вседневным» (уничтожен в 1930-х гг.).

В XVII в. были созданы редкостные по величине и красоте звучания колокола. В 1652 Емельян Данилов вылил для Кремля «будничный» колокол в 998 пудов. Именной колокол царя Алексея Михайловича, отлитый в 1654 тем же мастером, весил 800 пудов, но звучал он лишь несколько месяцев и разбился от неловкого удара. Его переливка была произведена в 1655 А. Григорьевым. В 1680—90-х гг. ведущее место на московском Пушечном дворе занимал Михаил Ладыгин; сохранились колокола, отлитые им в 1687 для Новодевичьего монастыря и в 1689 для церкви Сергия в Старых Серебряниках.

В начале XVIII в. вследствие переноса столицы в Петербург деятельность Пушечного двора пошла на спад, колокольное дело постепенно перешло в частные руки. Самым крупным частным колокольным заводом конца XVII — первой половины XVIII вв. был завод Моториных, основанный в 1686; вершиной творчества Моториных стал Царь-колокол. В феврале 1701 был получен указ об использовании колокольного завода Моторина для отливки пушек, и уже через год новое производство было полностью освоено. В середине XVIII в. решено было перевести колокольные и пушечные заводы за город — за Сухаревскую башню. Среди возникших колокольных заводов были как относительно небольшие частные предприятия, отливавшие колокола главным образом для Москвы, так и крупные заводы, выполняющие, как правило, государственные заказы. Этим заводам пришлось восполнять огромные потери, нанесённые московским колоколам в первой половине XVIII в.: четверть их была переплавлена на орудия, более 600 колоколов (общим весом 1603 пуда) отдано Пушечным двором для отливки Царя-колокола. Многие колокола погибли в результате пожара в 1737.

Из колоколов второй половины XVIII в. до наших дней в целости дошло пять, вылитых московским купцом С.Г. Можжухиным: два из них — на колокольне «Иван Великий», по одному — в Покровском соборе что на Рву, на Спасской башне Кремля и в церкви Ризоположения на Донской улице. В середине XVIII в. купец К.М. Слизов основал свой завод за Земляным городом в приходе церкви Спаса Преображения что в Спасской. Помимо колоколов относительно небольшого размера Слизов пополнял колокольные наборы московских церквей благовестниками, превосходящими по весу своих предшественников. Расцвет творчества мастера приходится на 1740—50-е гг.; последний из его известных московских колоколов был отлит в 1763. Самой знаменитой работой Слизова стала переливка в 1761 Большого Успенского колокола — в те годы первого по величине звучащего московского колокола весом 3233 пуда (при взрыве в 1812 колокол погиб).

Позднее все большие колокола приходов и монастырей Москвы отливались на колокололитейном заводе П.Н. Финляндского, основанном в 1774. В 1819 здесь был отлит колокол для Успенского собора Кремля в 4000 пудов (взамен отлитого Слизовым); переливкой руководил девяностолетний мастер Яков Завьялов, который был работником у Слизова при литье прежнего колокола. Завод Финляндского выполнял заказы императорской семьи, частных лиц, церквей и монастырей; одним из почётнейших заказов была отливка (1877—78) 14 колокола общим весом 4008 пудов 39 фунтов для храма Христа Спасителя.

Самым крупным колокололитейным заводом России стал московский завод А.Д. Самгина (потомственного почётного гражданина Москвы), основанный в 1783. Изделий этих заводов сохранилось мало, почти все они погибли во время кампании по уничтожению колоколов в 1920—30-х гг.

В 1990-х гг. в Москве началось возрождение колокололитейного производства. Отливкой новых колоколов занимается ряд организаций, среди которых ведущими являются АМО ЗИЛ и «Мастерская К. Чернова».

Литература: Забелин И.Е., О металлическом производстве в России до XVII столетия, СПб., 1853; Пыляев М.И., Исторические колокола, «Исторический вестник», 1890, № 10; Колокольно-литейный завод потомственного почетного гражданина А.Д. Самгина, М., 1896; Мартынов А., Московские колокола, «Русский архив», 1896, № 1—3; Духин И.А., Завод отливает колокола..., «Московский журнал», 1991, № 8; его же, Когда били колокола, там же, 1995, № 10; Знаменитые колокола России, М., 1994.

А.Ф. Бондаренко.