Но смена лошади в данном случае – это не что иное, как воровство, причем в самом худшем смысле этого слова, которое только может быть на Западе, – конокрадство.
Пожалуй, единственное, что омрачало радость скорой встречи с единоверцами кроме гибели кузнеца и побега Сулимы с конокрадом, были два выстрела, прозвучавших хотя и на большом удалении, но говорившие за то, что это могли быть и враги, идущие по их следу.
Потому, когда у полицмейстера Гречмана в один из погожих зимних деньков увели тройку гнедых скакунов, никто из обывателей и представить не мог, что это не обычная кража, а начало самой настоящей, изощренной мести, и что знаменитый конокрад Васька-Конь вовсе тут ни при чем.
А стоять под прицелом револьвера и ждать, когда спохватятся родители малолетнего идиота, было и глупо, и унизительно для такого авторитетного вора, каким конокрад слыл среди себе подобных.