критик, критика, муж.
1. Литератор, занимающийся критикой, истолкованием и оценкой художественных произведений. Литературный критик. Театральный критик.
2. То же, что критикан (разг. неод.). Он ужасный критик. «- Я ужасно вас боюсь... Вы опасный человек: вы такой критик.» А.Тургенев.
♦ Бывало, придет Д. Жаров к Разоренову, завалится за прилавок и заснет, а лавочку закрывать пора. Крикнешь: "Критик идет!" — ну, он и проснется (Белоусов, 61).
♦ Одна из сказок дядюшки Римуса начинается приблизительно так. Было когда-то золотое время, когда звери жили мирно, все были сыты, никто никого не обижал, и кролик с волком чай пили в гостях у лиса. И вот тогда-то сидели однажды Братец Кролик и Братец Черепаха на завалинке, грелись на солнышке и разговаривали о том, что ведь в старые-то времена куда лучше жилось!
Начало критической статьи.
Критика из меня не вышло. Однако список моих сочинений, который время от времени приходится подавать куда-нибудь по начальству, все же с обманом. Первым в нем должна идти рецензия не на книгу Л. И. Тимофеева по стиховедению, 1958, а на сборник стихов, 1957. Я кончал университет, попаду ли я на ученую службу, было неясно. Нужно было искать заработка. В журнале "История СССР" мне дали перевести из "Historische Zeitschrift" большой обзор заграничных работ по русской истории — для тех русских историков, которые по-немецки не читают. Я узнал много интересного, но заработал немного. Мне предложили прочитать в спецхране английскую книжку — воспоминания председателя украинского колхоза, бежавшего на Запад: я перескажу это одному историку, а он напишет рецензию. Я прочитал, меня спросили: "Как?" — "Интересно". — "Они, антисоветчики, всегда интересно пишут", — осуждающе сказал редактор. Но рецензент так и не собрался написать рецензию с голоса. Вера Вас. Смирнова сказала: "Ты пишешь в Ленинке аннотации на новые книжки стихов — выбери книжку и напиши рецензию для "Молодой гвардии", я дам тебе записку к Туркову". "Молодая гвардия" была журналом новорожденным и либеральным. Редактором был Макаров; Турков, молодой и гибкий, заведовал критикой. Я написал рецензию на сборник стихов поэта Алексея Маркова. Из сборника я помню только четыре строки. Две лирические: "Брызжет светом молодая завязь, поднимаясь щедро в высоту!", две дидактические: "Счастье — не фарфоровая чашка. Разобьешь — не склеишь. Ни за что!" Сборник назывался "Ветер в лицо", а рецензия называлась "Лирическое мелководье", так тогда полагалось. Говорили, будто Марков потом бегал по начальству, потрясая журналом, и кричал, что Макаров и Турков решили надругаться над ним от имени какого-то Гаспарова. Потом, служа в аннотациях, я читал и другие книги Маркова. В одной из них он вспоминал в предисловии, как первые стихи его редактировал сам Ф. Панферов, командир журнала "Октябрь". Откидываясь от трудов на спинку кресла и задумчиво глядя вдаль, Панферов говорил: "Не ценят у нас редакторского труда! почему, например, никто не помянет добрым словом тех редакторов, которые дали путевку в жизнь таким книгам, как "Ревизор", "Путешествие из Петербурга в Москву". Для Туркова я написал еще одну рецензию — на первую книжку стихов Роберта Рождественского. Какие там были предостережения громкому поэту, я не помню. Рецензию не напечатали: "Хватит откликаться на каждый его чих!" — сказал Турков. Вместо этого мне стали давать для ответа стихи самодеятельных поэтов, шедшие самотеком. Это называлось "литературная консультация". Каждый ответ начинался: "Многоуважаемый товарищ такой-то, напечатать Ваши стихи, к сожалению, мы не можем", — и дальше нужно было объяснять почему. Школьная учительница писала стихами, что главное в жизни — быть самим собой; я отвечал ей, что для этого сперва нужно познать самого себя, а это трудно. Удалой лирик из-под Курска писал: "Как без поцелуя до дому дойти, если так серьезно встретились пути?" — я объяснял, почему это не годится, стараясь не пользоваться таким трудным словом, как "стиль". Таких писем я написал за то лето штук сорок. Я старался присматриваться, как пишут настоящие критики. "Вот Твардовский начинает поэму: ""Пора! Ударил отправленье вокзал, огнями залитой…" Другой поэт дал бы картину всей вокзальной толчеи и запоздалого пассажира, бегущего с чайником, — а здесь только две строчки, и как хорошо!" Это было напечатано в "Литературной газете". Я понимал, что критик хотел сказать: "Если бы это писал я, то непременно написал бы и про толчею, и про чайник; Твардовский этого не сделал, а поди ж ты, получилось хорошо — как же не похвалить!" Мне такая логика казалась неинтересной. Мне хотелось писать критику так, как когда-то формалисты: с высоты истории и теории литературы. Паустовский выпустил новую книгу, я написал ей похвалу для факультетской стенгазеты, но, по-видимому, слишком непривычными словами: все решили, что я не хвалю его, а ругаю, и поклонницы Паустовского собрались меня бить. Тут я понял, что в критики я не гожусь. Писать рецензии на научные книги было легче: в них была логика. Но и тут случались неожиданности. Был ленинградский ученый В. Г. Адмони, германист, скандинавист, совесть питерской интеллигенции. Дружил с Ахматовой и сам писал стихи по-русски и по-немецки. Я очень мало был с ним знаком, но когда вышла книга его покойной жены Т. Сильман "Заметки о лирике", то он попросил меня написать рецензию. Плиний Старший, который прочел все книги на свете, говорил: "Нет такой книги, в которой не было бы чего-то полезного". Я выписал это полезное, привел его в логическую последовательность, написал "как интересно было бы развить эти мысли дальше!" и понес рецензию в "Вопросы литературы". Редактора звали Серго Ломинадзе; имя отца его я видел в истории партии, "антипартийная группировка Сырцова-Ломинадзе", а собственное его имя я нашел много позже в антологии стихов бывших лагерников. Рецензия ему не понравилась. Он говорил: "Вам ведь эта книга не нравится: почему вы не напишете об этом прямо?" Я отвечал: "Потому что читателю безразлично, нравится ли это мне; читателю интересно, что он найдет в книге для себя". Спорили мы долго, по-русски; на каком-то повороте спора он даже сказал мне: "Я, между нами говоря, верующий…", а я ему: "А я, между нами говоря, неверующий…" Наконец я сказал: "Вы же поняли, что книга мне не понравилась; почему же вы думаете, что читатели этого не поймут?" После этого рецензию напечатали. Не знаю, понял ли это Адмони; но лет через десять, уже при Горбачеве, когда он напечатал маленькую поэму о своей жизни, он опять попросил написать на нее рецензию. Я написал так, как мне хотелось в молодости: "как когда-то формалисты". Он напечатал ее в "Звезде". Интереснее был случай, когда мне пришлось быть экспертом при судебном следствии о стихах Тимура Кибирова. Десять лет назад рижская "Атмода" напечатала его "Послание к Л. Рубинштейну" и отрывок из "Лесной школы". Газету привлекли к суду за употребление так называемых непечатных слов. Мобилизовали десять экспертов: лингвисты, критики, журналисты из Риги и Москвы. Вопросник был такой, что казался пародией. "Какова литературно-художественная (композиционная) характеристика данных стихов Т. Кибирова? Не уверен, что понял вопрос… Идейная концепция поэмы разложение современного общества, от которого спасет только красота… Эмоциональная концепция — отчаяние, переходящее в просветленную надежду… Система образов — нарочито хаотическое нагромождение видимых примет времени… Система мотивов — преимущественно стремительное движение, оттеняемое статическими картинами мнимоблаженного прошлого… Сюжет отсутствует — поэма лирическая. Композиция — по контрастам на всех уровнях… Стиль — столкновение хрестоматийных штампов с вульгаризмами современного быта… Фигуры речи — преимущественно антитетические, с установкой на оксюморон… Стих — 4-ст. хорей с рифмовкой… Фоника — в основном паронимическая аттракция… Наиболее близкий жанровый тип — центон… Можно ли от нести данные произведения к направлению авангардизма? Термин "авангардизм" научной определенности не имеет… Если да, то что об этом свидетельствует? Явное неприятие этих стихов профессионалами традиционного вкуса… Допустимо ли и оправдано ли в пределах этого жанра и направления использование отдельных устоявшихся в обществе понятий (выражений), в том числе нецензурных слов, для литературно-художественного отражения и характеристики общественно-политических и субъективных процессов, событий и личностей? Конкретных событий и личностей, характеризуемых с помощью нецензурных слов, я в поэме не нахожу. Имена Сталина, Лосева, Берии, Леви-Стросса, Кобзона, Вознесенского, Лотмана, Розенбаума, Руста, Пригова, Христа, Вегина, де Сада и др. имеют в виду не личности, а типические явления и приметы времени; является ли реальным лицом упоминаемый Айзенберг, мне неизвестно… Каково целевое назначение поэмы? Как и всякого художественного произведения — отразитъ действительность и выразить авторское отношение к ней. Для печатных изданий какого рода и направления данные произведения предназначаются? Полагаю, что для всех, какие пожелают их напечатать. Соответствуют ли литературно-художественные средства, понятпия и сравнения (выражения), использованные в этих стихах, для характеристики конкретных процессов, событии и личностей, современным критериям, устоявшимся в литературе, публицистике и журналистике, а также в разговорной и письменной речи определенных слоев общества, трактовке объективных социально-экономических и политических факторов сегодняшнего общества и этапа истории? Не уверен, что понял эту фразу… В устной же речи "определенных социальных слоев общества" употребительность непечатных выражений известна каждому по ежедневному уличному опыту; и, действительно, я и (судя по печати) многие другие слышали такие выражения даже от лиц партийных и начальствующих… — При составлении настоящего экспертного заключения я был должным образом полностью уведомлен, согласно закону, о правах эксперта и о его ответственности, с чем и старался сообразовываться. Приношу благодарность за возможность познакомиться с чрезвычайно интересным филологическим материалом". Потом Е. А. Тоддес сделал на этом чрезвычайно интересном филологическом материале очень хорошую статью в рижском "Роднике". А для меня это было первое знакомство со стихами Кибирова, так что я и впрямь благодарен этому случаю. Была ли эта экспертиза критикой или не критикой? Не знаю.
КРИТИК, а, м.
1. Человек, занимающийся критикой (в 1 знач.); тот, кто критикует кого-чтон. Строгий к.
2. Специалист, занимающийся критикой (в 3 знач.). Литературный к. Музыкальный к. Театральный к.
| ж. критикесса, ы (ко 2 знач.; разг. ирон.).