Еще минуту назад курсант Катилина, чистокровный представитель расы помпилианцев, понимал, что нельзя бить калеку, как нельзя в присутствии свидетелей сделать рабом полноправного гражданина Лиги.
Он удивительно маленького роста – Лексу едва по грудь, – но сложен пропорционально, лицо его исполнено гордости, отеческого тепла и отеческой же строгости, взгляд светлых глаз проникает в пустые головы курсантов.
Шмыгая посиневшими носами, взвод мечтал скорее бы добраться до учебного корпуса, двигаясь по рукотворным снежным коридорам с ровными белами стенами, на создание которых уходило немало, (глядя на замёрзшие туловища, едва ли скажешь «пота»), курсантских усилий, отражение чего проявлялось в виде инея на утомлённых лицах.
Курсант Тимофеев с чувством глубочайшего удовлетворения распрощался с затасканной на «курсе молодого бойца» хэбэшной «стекляшкой» в обмен на темно-зелёное «ПШа» с новенькими красными погонами с желтенькими продольными полосками курсантских галунов вместо затёртых и выцветших старых.