Всё об этом слове:

Предложения со словом ля

Изучите предложения со словом «ля» чтобы лучше понять его смысл и способы употребления в текстах.

И его собственные старенькие родители, мать с отчимом, чудом уцелевшие осколки прошлого, филологи-серебряновековцы, если только можно сказать об осколках чего-то вдребезги разбитого, что они уцелели, и Мэри, и непотопляемый дредноут градовского семейного уюта Агаша, и Борис IV, мужественный подросток, глядящий на него чистейшими, явно отцовскими и дедовскими, градовскими глазами, выражающий всей своей чрезвычайно крепенькой, ладной фигурой могучее подростковое желание уехать вместе и в то же время строго держащий за руку младшую сестру Верулю, в чьих глазах закавказская мягкая ночь нашла себе пристанище, – трогательная, ей-ей, парочка «сирот» при живых, запрятанных в лагеря родителях, и совершенно уже невозможная, полностью уже в репертуаре «комической старухи», хотя ведь ей всего тридцать семь, Цилька Розенблюм со своим чрезвычайно позитивным папашей Наумом – все не уходили, толкались вокруг.
Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Майор завороженно созерцал по восемнадцатому каналу очередную серию импортной бесконечной жвачки – на сей раз, правда, это оказалось что-то мало-мальски динамичное, то и дело пыряли друг друга шпагами разодетые кавалеры, шнырял, плетя интриги, одноглазый монах, красотка с огромным вырезом охлаждала пылавшее сердце шампанским, порой появлялся красивый парусный фрегат.
Папочка, этакая моложавая нордическая бестия (хотя и чистых славянских кровей по родословной), стоял себе, уперев кулаки в бока, на фоне немецкой готической церквушки из темно-красного кирпича – верзила в зелено-буро-пятнистом комбинезоне неизвестной армии, без погон, нашивок и знаков различия, вроде бы даже и не военный, а так, нынче этот камуфляж таскают, пожалуй, даже бабульки-дворничихи.
Ревя мотором, машина наискось рванула на встречную полосу, под визг тормозов выполнила классический «полицейский разворот», кренясь, ушла по дуге в боковую улицу, рванула под светофор за миг до того, как погас зеленый, снова визг покрышек, поворот налево, направо, лихой рывок по коротенькой улочке одностороннего движения навстречу этому самому движению, квадратные глаза водителя белой «Волги», визг шин, вираж, боковая улочка.
Через полтора часа Мазур пребывал в самом блаженном ничегонеделании, валяясь в одних джинсах на старомодной железной кровати, в маленькой, но чистой комнате, где на подоконнике старательно жужжал старый вентилятор, по размерам мало уступавший гребному винту приличного эсминца, а со стены, с потемневшего портрета, пытливо и чванно таращился седовласый сеньор в неизвестном мундире с высоким стоячим воротником, пышными эполетами из серебряного сутажа и парочкой незнакомых орденов на груди.
Воротничок форменной белой сорочки едва сходится на упитанной шее, сытенькая щекастая физиономия столичного шаркуна, бабника и эпикурейца – нечего тут думать, сразу ясно, что это один из зажравшихся штабистов, сам напросившийся, чтобы его в качестве офицера связи причислили к научной группе, отправившейся в благодатные края, где в два счета можно разжиться мешком практически бесплатной осетринки, а заодно и икорочки прихватить для начальника-благодетеля.
Мазур уже отчаялся хоть капельку понять здешний механизм, покорно таскался за спутниками по коридорам и кабинетам, механически повторяя то, что ему подсказывали, подписывая, что подсовывали, а в иных случаях, наоборот, протестуя и отказываясь по наущению Кацубы подписывать – однажды даже добросовестно орал на пожилую канцелярскую крысу, грозя жалобой лично президенту и дипломатическим скандалом (что на крысу особого впечатления не произвело, но таковы уж были правила игры – отчего-то именно в этом кабинете требовалось орать, пугая, что из-за этого вот субъекта Россия немедленно разорвет отношения с Санта-Кроче).
Если в старые времена, до исторического материализма, путники стращали друг друга разбойниками и драконами, то теперь роль дорожного ужастика, пугалочки для странников прочно утвердилась за Чубайсом, Великим и Ужасным, выполнявшим, пожалуй что, в нынешнем массовом сознании стародавнюю роль языческого божка-грозовика.
Добрый батюшка держал служанку исключительно из христианского милосердия, потому что женщина приплеталась на работу покачиваясь и частенько заваливалась на кухне спать, оглашая тихий дом церковнослужителя густым пьяным храпом.

Действия:

Скачать в doc