Один, в потрепанной защитной форме, – грузный, обрюзгший, заросший щетиной.
И узнал Суслин, что у Натальи Дмитриевны есть муж, художник Свинцов, старше её лет на десять, обрюзгший, толстый человек, думающий только о наживе и о своих иконописных занятиях.
Он молчал, пока обрюзгший усастый полковник не повернул к нему побагровевшее от ярости лицо, и только тогда произнес фразу, которая сделала его бессмертным.
Стоявшее напротив существо, когда-то давно бывшее человеком, – обрюзгший мужичонка в рваной, вытертой, сожженной солнцем фетровой шляпе на сальных волосах, в каком-то неимоверном лапсердаке, бывшем лет десять тому пиджаком, в оборванных джинсах, подпоясанных бельевой веревкой, и в ботинках военного образца, зашнурованных грязными разноцветными тесемками, – сально лыбился щербатым ртом, разглядывая девушку.