Срывались с ног поджать указанную гайку и отлизать ее, огромную, до гладкости новорожденного железного младенца – будто почуяли, прониклись, наконец, его, чугуевской, правдой, правдою машины, что теперь растекалась, казалось, не только от него одного, не от одних лишь старых мастеров по всем цехам, а откуда-то сверху.