От страха Иван даже не заревел, а завыл, глядя на отца потемневшими от ужаса расширенными глазами и широко разевая розовый, совсем младенческий ротишко.
Личико его покраснело от крика, он сердито открывал свой крошечный беззубый ротишко, издавая пронзительный гневный крик.