А если прибавить к этому большой комбез, стянутый на талии, закатанные рукава, из которых торчали мои маленькие ладошки, то можете себе представить, как мое рабоче-крестьянское величество страдало от своей схожести с какой-нибудь плюшевой игрушкой, которую прижимает к груди большой синеглазый мальчик.
Все было бы, как раньше, если бы синеглазый подонок не являлся ко мне вечерами без приглашения и не нашептывал отвратительные небылицы.
После третьей попытки высвободиться из захвата синеглазый начал мерзко подхихикивать, но мне было глубоко плевать.
То, что говорил синеглазый, ей не нравилось, ох как не нравилось.