– Вы, студиозус Зябликова, по большому счету не виноваты, поскольку держать в доме животное никто вам не вправе запретить.
И когда студиозус уже начинал подумывать, что с таким же эффектом всё могло свестись к собеседованию в кабинете декана тет-на-тет, все семь участвововавших фей неожиданно закрыли глаза и затянули высокими голосами нечто мелодичное и без слов.
– продолжил студиозус, и говорил он громко, так, что слышали его не только пассажиры и петушковские кобели, но и все петушковцы, до сего дня и не подозревавшие за уланами этаких намерений.
Ты не поверишь, студиозус – любил я его, негодяя, хотя звал он меня исключительно дураком и мерзавцем.