– Сержант подтолкнул их в спины, хотя «тушеваться» они уже и не собирались – наступала определенность.
В больших иконописных глазах светилось всепрощающее сочувствие и доброта, так что Грушевский тут же оставил тушеваться сам и стыдиться за своего товарища.