Значения слова флексия

флексия, флексии, жен. (лат. flexio, букв. изгиб, сгибание) (линг.). Способ образования форм слов путем изменения окончаний.

| Само изменяющееся при склонении или спряжении окончание слова.

• внутренняя флексия или флексия основы (линг.) - 1) способ образования форм слов путем изменения звуков внутри основы, напр. косить - кашивать; 2) сами эти изменяющиеся звуки основы.

ФЛЕКСИЯ, и, ж. В грамматике: изменяющаяся при склонении или спряжении часть слова, находящаяся в конце словоформы.

| прил. флективный, ая, ое и флексийный, ая, ое. Флективное ударение (на флексии). Флексийный слог.

1. ж. Конечная часть слова, изменяющаяся при склонении или спряжении; окончание (в лингвистике).
2. ж. Сгибание (в физиологии).

(грамм., от лат. fleхio = изгиб, движение). — Этим термином в языкознании обозначаются разные виды изменения слов или корней, с которым связано выражение различных грамматических отношений: у имен и местоимений — числа, падежей, у глагола — числа, лица, времени, наклонения и т. д. Различают два вида Ф.: 1) внешняя Ф., как в индоевропейских языках, выражающих грамматические отношения присоединением разных окончаний или суффиксов к корню или основе, напр. в лит. sun ù -s, санскр. s ûnú -s, гот. sunu-s, ст.-слав. сын, именит. множ. санскр. s û nav-as, ст.-слав. сынов-е = индоевроп. *sû neu-es, 3 л. ед. ч. санскр. as-ti, др.-русск. ес-ть, греч. έσ - τί, лат. es-t = индоевроп. *es-ti, 2) Другой вид Ф. — так наз. внутренняя Ф., при которой грамматические отношения выражаются изменениями звуков самого корня, как, напр., в семитических языках с их "трехбуквенными" или, правильнее, "трехзвучными" корнями, в которых согласные звуки остаются нетронутыми, а гласные корня изменяются различным образом. Так, арабский корень qtl = "убивать" дает начало таким глагольным формам: qatala = "oн убил", q u tila = "он был убит", qutilu = "они были убиты", uqtul = убей, qatil = "убивающий", iqtal = "заставляющий убивать" и т. д. Нельзя, впрочем, сказать, чтобы тот или другой вид Ф. был свойствен исключительно только какому-нибудь семейству языков. Так, рядом с формами, основанными на внешней Ф., индоевропейские языки обладают и такими, в которых замечается нечто аналогичное семитической внешней Ф. Примером индоевропейских флективных форм, выражающих грамматические отношения изменением звуков корня и аналогичных семитическим, могут служить, напр., немецкие формы вроде им. ед. ч. Vater, Mutter, Vogel, рядом с имен. мн. ч. V äter, Mütter, Vö gel, 2 л. ед. ч. наст. вр. du singst (ты поешь) рядом с такой же формой прош. вр. du sangst (ты пел); 3 л. множ. ч. наст. вр. sie tragen (они несут) рядом с 3 л. прош. вр. sie trugen (они несли) и т. д. Подобные случаи свойственны и греч. языку: 1 л. ед. наст. вр. λείπω (оставляю) || 1 л. перфекта λέλοιπα (я оставил) и т. д. В русском яз. также имеются параллели вроде наст. времени пеку || прощ. пёк, по аналогии к которым возникают параллели: бегу || бёг, секу || сёк (вм. бег, сек) и т. д. Такие изменения гласного корня в индоевропейских языках когда-то имели чисто фонетический характер, являясь результатом звуковых законов, впоследствии же, по окончании соответствующих звуковых процессов, стали чувствоваться как формальные признаки, что и формулирует школьная грамматика, гласящая, напр., что во множ. числе в немецком языке гласные а, о, и должны быть заменены гласными ä, ö, ü и т. д. Формальное значение этих в настоящее время уже не фонетических чередований звуков всего яснее сказывается в ряде новообразований. Если есть отношение sie tragen || sie trugen, то, значит, возможна и форма sie frugen (они спросили, вм. sie fragten) рядом с sie fragen (они спрашивают); если рядом с сестра, жена, весло и т. д. есть формы сёстры, жёны, вёсла, то, значит, могут быть и формы звёзды, гнёзда и т. д. вм. звезды, гнезда. Такие случаи внутренней Ф., впрочем, наблюдаются в индоевроп. яз. гораздо реже, чем случаи внешней. Обратно, в семитических языках встречаются случаи выражения грамматических отношений при помощи суффиксов, префиксов и отчасти даже инфиксов (вставок), которые присоединяются к корню или вставляются в него чисто внешним образом, наподобие свойственной индоевропейским языкам внешней Ф.; но, в свою очередь, здесь они стоят на заднем плане. Резкой грани между так называемым образованием основ (нем. Stammbildung) при помощи тематических суффиксов и "внешней" Ф., образуемой при помощи "окончаний" (= те же суффиксы), провести нельзя. Точно так же нельзя установить подобной грани и между внутренними изменениями корня, служащими целям словообразования, и такими же его внутренними изменениями, которые утилизируются языком для выражения грамматических отношений, т. е. для Ф. То, что в индоевропейских языках выражается суффиксом причастия: убива-ющий, нем. t ö dt-end, греч. κτειν - οντ-, то в арабском выражается такой же меной звуков корня, как в вышеприведенных глагольных формах: qatil = убивающий. Точно так же приемы внутренней Ф. в немецк. 2 л. ед. ч. singst || sangst или русском пеку || пёк находят параллель во внутренних изменениях корня, утилизованных языком для целей словообразования: пеку || припёк, хлебопёк, singen = петь || Gesang (пение), теку || ток, binden = вязать || Band (узы, связь) и т. д. Таким образом, вопрос о происхождении Ф. неотделим от вопроса о происхождении слов вообще или сложных словесных форм из первичных простых "корней", т. е. от вопроса о переходе языка из корневого состояния в агглютинирующее или из дофлективного во флективное. Период, когда этот переход наблюдался в индоевроп. праязыке, лежит в глубокой древности, быть может, за несколько тысячелетий до той эпохи, которую мы называем эпохой индоевропейского единства и в которой основные черты индоевропейского звукового и формального строя, выводимые нами путем сравнения отдельных индоевропейских языков между собою, не только уже вполне установились, но даже начинали подвергаться известным диалектическим вариациям, приведшим в конце концов к раздроблению индоевроп. праязыка на отдельные самостоятельные языки. Позднейшие эпохи развития отдельных индоевропейских языков сравнительно мало прибавили нового к тому запасу флективных образований, который они унаследовали из праязыка; скорее в них происходила неустанная работа над упрощением унаследованных сложных систем и новообразованиями по типу готовых форм, полученных из более древних периодов жизни языка. Новых принципов Ф. и новых средств для достижения ее целей отдельные индоевропейские языки не выработали. Проявления Ф. у имен и местоимений получают обыкновенно наименование "склонения", а такие же проявления Ф. у глаголов называются "спряжением". Существенной разницы между Ф. у имен и Ф. у глаголов нет; все различие сводится лишь к неодинаковому происхождению тех грамматических средств (суффиксов и окончаний), которыми достигается Ф. Разница между склонением и спряжением с точки зрения. формы не есть, след., разница морфологического принципа, а лишь разница материала, легшего в основу тех или других построений. Ср. Корень, Основа, Окончание, Суффикс, Падеж, Лицо. См. Delbr ü ck, "Einleitung in das Sprachstudium" (главы I—VI); Paul, "Principien d. Sprachgeschichte" (глава XIX); v. der Grabelentz, "Die Sprachwissenschaft" (Лпц., 1891, стр. 333—336, 379—381); Brugmann, "Grundriss der vergleich. Grammatik" (т. I, изд. 2-е, Страсбург, 1897, §§ 22—24).

C. Б—ч.

Syn: окончание

(лат. flexio — сгибание, переход). То же, что окончание.