От шагов его колыхнулся бархат портьер, волненье передалось дальше – мелодично звякнули фуцзяньские бирюльки, украшавшие притолоку двери, дрогнул огонек лампадки пред Спасом Ярое Око, мирно соседствовавшим с толстопузым сибаритом Майтрейей, Буддой Грядущего, а также с не менее пузатым индейским болваном Ганешей, обладателем завидного хобота.
Маячок исправно докладывал о местонахождении, а методы пеленгации далеко шагнули со времён радиоигр товарища Юстаса и партайгеноссе Алекса – треугольник ошибок шёл через спутник с точностью до пяти метров.
Итак – безволосый, насупленный, очки в тонкой оправе, голова чуть опущена – я слушал весь ассортимент похоронных песнопений и чувствовал себя как рыба в воде – куда непринужденней, чем, скажем, на свадьбе.
За долгие годы службы у стража границы выработалась привычка постоянно обшаривать взглядом окрестности, не изменявшая ему даже при разговоре, из-за чего у собеседника могло сложиться впечатление, будто слушатель он невнимательный.