(5-4 вв. до н. э.)
Греческий философ. Представлял мир в виде неподвижного, сплошь заполненного шара. Противопоставлял "учение истины" и "учение мнения". В "учении мнения" Парменид излагал свои естественно-научные взгляды, исходя из того, что в мире существуют два начала: активное (огненное) и инертное (темное).
(Современный словарь-справочник: Античный мир. Cост. М.И.Умнов. М.: Олимп, АСТ, 2000)
* * *
(ок. 540 - ок. 480)
др.-гр. философ и поэт, создатель фундаментального учения элеатов. Происх. из Элей. Ученик Ксенофана и Аминия-пифагорейца. Осн. соч. П. - филос. поэма «О природе», написанная гомеровским языком, сохран. в отрывках (ок. 160 ст.). Свой путь к знанию П. рисует в виде колесницы, к-рой открывает ворота Дика (Правда).
П. ввел понятие невеществ, бытия, к-рое обозначает все существующее, а не только материальную природу. Оно не возникает и не исчезает, не двигается и не меняется. Оно однородно и цельно (неделимо). Бытие-Единое П. имеет сферическую форму, но не пространств., а умозрит., к-рая сообщает ему единство и бесконечность (не беспредельность) одновременно. П. фактич. отождествлял мышление и бытие: одно не может существовать без др., мысль выражается в бытии, и наоборот. Ум (Нус) всегда присутствует в Едином. Логос у П., в отличие от гераклитовского Логоса, явл. не истиной (разумным принципом, связывающим чувственно-веществ. многообразие), а понятием, содержащим в себе противоречивое челов. понимание мира. Он направлен на выявление истины и подтверждение единства, тождества и полноты бытия. Мир вещей заслоняет истинное бытие от философа. Оно может быть познано лишь 'в результате «просветления» ума, кругового разумного созерцания сущего. Познание не требует рассуждений, т. к. во время созерцания челов. мысль сливается с Единой Мыслью-Бытием и постигает ее. Небытия нет, его нельзя познать и выразить в слове, его имя условно и порождено ложным мышлением. Непросветленное бытие составляет мир видимости, чувственно-веществ. многообразие, причина кажущейся противоречивости к-рого заключается в том, что человеческий разум искажен ложными ощущениями. Бытию присуща абсолют, полнота, оно ни в чем не испытывает недостатка, явл. совершенным и воплощает в себе истинное' благо. Космос П. состоит из 2 начал (свет и ночь), одно из к-рых - определяющее, др. - пассивное. Мир сферичен, все в нем ритмично возникает, растет и гибнет, повинуясь Эросу. Эрос порожден богиней, к-рая управляет миром из центра космоса.
Лит.: Доброхотов А. Л. Учение досократиков о бытии. М., 1980.
М.О.
(Античная культура: литература, театр, искусство, философия, наука. Словарь-справочник / Под ред. В.Н.Ярхо. М., 1995.)
— греческий философ конца V и первой половины V в., принадлежавший к элеатской школе (см.). П. уже в зрелом возрасте стал слушателем Ксенофана, но не прямым его последователем; он уже ранее был обращен к философскому образу жизни пифагорейцами Амением и Диохайтом и, вероятно, принадлежал к пифагорейскому союзу, как и ученик его Зенон (см.). Свое учение П. изложил в поэме "О природе", дошедшей до нас в многочисленных фрагментах. Лучшее издание их, с нем. переводом и объяснением, дал Н. Diels ("Parmenides Lehrgedicht", 1897). П. влагает в уста богини откровение истины. Его поэма распадается на две части, в которых излагаются два пути познания — "путь истины" и "путь лжи". Первый состоит в признании существующим того, что есть, второй — в признании бытия того, чего нет. Есть только одно истинное бытие, истинно-сущее. Ложного бытия абсолютно нет: оно потому и ложно, что его нет. Нельзя сказать про небытие, что оно существует хотя бы отчасти, что оно познаваемо или мыслимо нами. Когда мы думаем, напр., о слове "небытие", то мы думаем о чем-то существующем; на самом деле то, чего нет, не может быть никаким образом ни в слове, ни в знании человека; мысль не может относиться к тому, чего нет. Но смертные блуждают в сфере ложной чувственной видимости; они смешивают то, что есть, с тем, чего нет, считают бытие и небытие тождественными или полагают их наряду друг с другом. Пифагорейцы представляли себе множество вещей, возникающих и уничтожающихся, разделенные между собой той пустотой, которую вдыхает в себя мир из окружающего его беспредельного пространства. С точки зрения П. все, что принимается за существующее в отдельности, есть лишь ложный признак. Пустота есть либо небытие — и тогда ее нет вовсе, либо она есть бытие, нечто сущее — и тогда приходится опять-таки признать, что между сущим и сущим нет и не может быть никакого промежутка. Сущее всецело едино и непрерывно. Установив эти принципы, П. перечисляет признаки единого истинного бытия. Оно вечно, однородно, неподвижно, неизменно, совершенно. Сущее не может произойти из небытия, или разрешиться в небытие, которого нет; оно не может произойти из другого бытия чем оно само, или разрешиться в другое бытие, ибо бытие абсолютно равно себе самому. Нельзя сказать, что есть "другое", различное сущее: раз оно различное — оно не есть самое сущее; в нем предполагается доля не-бытия, отрицание, которое, отличает его от истинно сущего. Все различия мнимы, ибо все они сводятся к не-бытию. Все, кроме бытия, есть небытие или абсолютное ничто. Сказать, что бытие было или будет, значит его отрицать; оно вечно есть. Непроницаемость и неподвижность сущего доказывается посредством отрицания пустоты, неизменность сущего — посредством отрицания всякого перехода между бытием и небытием. Этим самым опровергается учение тех физиков, которые объясняли происхождение вещей посредством уплотнения и разрежения первоначальной cтихии: раз сущее равно себе, в нем не существует ничего неравного. Замечательно, что П. отвергал понятие о беспредельности сущего, признавая, вместе с пифагорейцами, беспредельность за отрицательное определение: беспредельная пустота пифагорейцев, лежащая за сферой мирa, есть небытие. Сущее имеет свой предел в себе самом, в своем внутреннем тождестве. Поскольку оно представляется со всех сторон определенным и ограниченным, П. уподобляет его непроницаемому и неподвижному сферическому телу абсолютной плотности. Видимое разнообразие преходящих вещей есть лишь кажущееся и призрачное; для мысли есть только одно сущее, наполняющее собой все. Мысль не имеет другого объекта, кроме сущего; отвлеченная от ложных чувственных представлений, она совпадает с сущим, не различается от него: "одно и тоже есть мысль и то, о чем она мыслит". Но если "по истине" все едино и вечно, то по "видимости" это единство дробится на множество изменчивых и преходящих явлений, подвижных и разнообразных, в которых, в противность логической "истине", бытие соединяется с ложью небытия, преломляющей единое сущее на множество вещей, разделяя его пустотой в пространстве, дробя его во времени на множество преходящих моментов. Аристотель говорит, что П., вынужденный сообразоваться с видимым множеством явлений, должен был, наряду с умопостигаемым единством, допустить два новых начала — теплое и холодное: одно — сообразное бытию, небесный огонь, начало тепла и света, другое — сообразное небытию, начало холода, густого мрака. Сам П. называл их началами "света и ночи"; Аристотель отождествляет первое с огнем, второе — с землей. Нетрудно заметить сходство этих начале с дуализмом древнейших пифагорейцев, которые признавали в основании сущего коренное раздвоение начал положительного и отрицательного, света и мрака, огня и беспредельного воздуха (см. Пифагорейцы). Воздух, по представлению древних физиков — более или менее легкий туман, сгущающийся то в облака, то в небесную синеву. Точно также и ночь представлялась им особенным густым, темным телом, в роде той "тьмы египетской", которую до сих пор хранят в виде порошка или ваксы в некоторых монастырях. Естественно, что такая "тьма" могла обращаться в землю. Логически в сфере истинного бытия нет противоположностей: это сфера чистого света — но в видимой, являющейся вселенной господствуют противоположности. Тонкий беспримесный эфир разлит всюду и проникает все; ночь также кажется разлитой по всей сфере бытия, и она-то ложным образом отделяет сущее от сущего во времени и пространстве; в ней единый свет то угасает, то возгорается, преломляясь в обманчивой игре лучей и меняя свои цвета. Вселенная есть всеединая сфера сущего. "По истине" она однородна, непроницаема, неподвижна, неделима, полна бытия; а по "мнению" она состоит из нескольких концентрических светлых и темных сфер дня и ночи, вращающихся вокруг земли и сменяющих друг друга. Крайняя из таких сфер есть темная небесная твердь. Солнце не есть самостоятельный источник, а только восприемник дневного цвета. В центре вселенной царит великая богиня, управляющая процессом мучительного рождения всех существ — матерь всех богов и всех тварей. Она создала небо и управляет его движениями, связав все своими цепями. Она же управляет судьбой душ, которых то посылает из света в ад, то вновь выводит на свет из ада — представление, показывающее, что П. разделял пифагорейское учение о переселении душ. Образ этой роковой богини-судьбы связывает обе части поэмы: переход от истины к лжи, от полноты бытия к призрачному, чувственному миру, первенцем которого является желание или эрос, — может быть только роковым, так как сущее логически исключает множество. В философии П. и его школы мы находим первую попытку формулировать признаки бытия субстанциального, в противоположность являющемуся. Что такое учение, при всей своей односторонности, было необходимым моментом развития мысли — это доказывается уже примером ранней индийской философии, которая представляет поразительные аналогии с концепцией П., несмотря на все различие практических тенденций. Но субстанция есть только одно из определений сущего, и едва ли нужно доказывать, что абсолютное не может быть ни отвлеченным единством, ни физич. телом, каким оно оказывается в философии П. В софистике Горгия мы находим как бы саморазложение этой философии: отправляясь от ее посылок, Горгий (см.) последовательно доказывал, что знание о сущем столь же невозможно, как и знание о небытии: где нет различия, там нет и знания, и бытие ничем не отличается от небытия. В философии Платона мы находим положительную критику учения П. и попытку восполнить его абстрактное определение сущего другими, более конкретными. Несмотря на свою отвлеченность, концепция П. дала мощный толчок греческому умозрению; его учение о неизменности субстанции отразилось на учениях весьма различных, как, напр., на философии Анаскагора, Эмпедокла и атомистов.
Кн. С. Трубецкой.