Даже свиньи, и те не смыкают до утра глаз, прислушиваясь к воплям, ругани и громким призывам завалить еще одного порося (к счастью, валить никто никого не стал.
Николай Григорьевич положил себе еще кусок «порося».
– осерчал Михаил Глинский и, навалившись плечом в широкую спину порося, едва ли не один спихнул его в воду.
На продовгуватому блюдi, що швидше б пасувало до палацу якого-небудь помiщика, нiж до селянськоi хати, в центрi столу лежало апетитно засмажене порося з хроном у зубах i присмаженим аж до чорноти закрученим хвостиком.