скиталец, скитальца, муж. (книж.). Человек, который постоянно скитается, не находит себе места в жизни. «В Алеко Пушкин уже отыскал и гениально отметил... Несчастного скитальца в родной земле.» Достоевский.
(Петров) Степан Гаврилович (1869 - 1941), русский писатель. Повесть "Огарки" (1906), автобиографическая трилогия "Дом Черновых" (1935), "Кандалы" (1940), "Этапы" (1908, новая редакция 1937) - о талантливых выходцах из народа, о предреволюционной деревне.
СКИТАЛЕЦ, льца, м. (книжн.). Человек, к-рый скитается.
| ж. скиталица, ы.
| прил. скитальческий, ая, ое. Скитальческая жизнь.
— известный писатель (настоящее его имя — Степан Гаврилович Петров). Псевдоним избран не случайно и символизирует многообразные испытания, выпавшие на долю этого писателя-самородка. Род. в 1868 г. в крестьянской семье Самарской губ. В автобиографическом рассказе: "Сквозь строй" С. изобразил суровое детство свое, полное нужды и горя, и отца — гусляра, которому пришлось применять свои музыкальные способности, завлекая односельчан в кабак, где он служил сидельцем. Вместе с отцом приходилось С. играть и петь в разных ярмарочных притонах, и только урывками удавалось кое-чему учиться и кое-что читать. В 16 лет он поступил в учительскую семинарию, но был исключен за "неблагонадежность" и попал в певчие. Затем он служил писцом в окружном суде и в земстве; был странствующим хористом в малороссийской труппе Кропивницкого, изредка выступая и солистом. В 1898 г. С. поступил в архиерейский хор в Самаре и начал сотрудничать в "Самарской Газете". Обладая способностью писать гладкие стихи в каком угодно количестве, С. стал поставлять стихотворные фельетоны на злобу дня и в течение 2 лет написал около 20 тысяч стихов. В Самаре же он близко сошелся с Максимом Горьким, и это определило его дальнейшую судьбу. Под влиянием Горького С. стал серьезнее относиться к своим литературным работам и написал лучший рассказ свой: "Октава" ("Жизнь", 1900, № 11), сразу обративший на него внимание. Переехав в Нижний и поселившись с Горьким, он с ним же в 1901 г. попал в тюрьму, был отправлен на родину, с дороги бежал и вскоре опять очутился в тюрьме. В 1903 г. т-во "Знание" издало 1-й т. его "Рассказов и песен". Позднее в сборниках "Знания" появился ряд его стихов и рассказов. Из последних наиболее значительный — "Огарки" (т. X, 1906). — Если в жизни С. пришлось претерпеть много невзгод, то в литературной карьере на его долю, напротив того, выпала редкая удача. В начале 1900-х гг. внезапный успех Горького так настроил публику, что она в каждом дебютанте жадно искала новую крупную силу. В 1901—1902 гг. привлекал большое внимание Московский литературно-артистический кружок молодых друзей Горького, к которому примыкал Шаляпин и из среды которого быстро выдвинулся Леонид Андреев. С. вошел в состав этого кружка и тотчас же был включен в число новых литературных надежд. И один, и вместе с Горьким он попадает на всякого рода открытки, даже в галереи больших фототипий, а сборник его рассказов выдерживает ряд изданий. Эта крупная известность не соответствует действительным размерам очень симпатичного, но, в общем, скромного дарования С. Каждый рассказ его в отдельности производит впечатление и поэтической настроенностью автора, и колоритными словечками, и теплым тоном; но собранные вместе, рассказы С. поражают своим утомительным однообразием. У него есть только две темы — детальнейшее описывание пения и игры на гуслях, да идеализация пьянства певчих и разных полуинтеллигентов-неудачников, которых он в последнем своем рассказе окрестил "огарками". Обе эти темы разрабатываются очень утрированно. Когда поет протодиакон, то автору представляется "грозовая туча с отдаленным громом, которая надвигается, охватывая небо"; когда тот же протодиакон "запел еще на тон выше", то это превратилось в "громадный и страшный вопрос о Боге"; в "густой, сочной и вкусной октаве" Захарыча "чувствовалось что-то плодородное, ароматное и девственное". В таком же приподнятом тоне представлено непробудное пьянство "огарков", которое С. старается превратить либо в турниры остроумия, либо в своего рода протест против буржуазного строя. Как поэт, С. стремится уверить читателей, что он лишь "суровые слова и мысли" знает: "я весь, всегда — в огне..., и песнь моя дика, и в слово "проклинаю"! слилося все во мне"! Его "проклятия злобы святой" производят, однако, впечатление полной надуманности. Холодные призывы С.-поэта к борьбе находятся в явном противоречии с общим мирным тоном С.-беллетриста, симпатичного именно в своем наивно-незлобивом увлечении такими мирными вещами, как пение, музыка, красоты Волги и т. п.
С. Венгеров.